27-01-2015, 21:08
Четвёртая волна мобилизации глазами укроповских СМИ | |
Четвертая волна мобилизации ставит ряд вопросов, приводящих к расколу даже среди патриотически настроенной части общества. Бег по кругу Мобилизационная кампания января 2015-го проходит под грохот канонады в Донецком аэропорту. Обострение ситуации в Донбассе вызвало уже привычный набор противоречивых заявлений политиков: с одной стороны, привычные уверения, что никакой стратегической ценности разрушенный объект инфраструктуры собой не представляет, с другой – и речи быть не может об отступлении. При этом сложно отделаться от впечатления, что возобновившиеся боевые действия совпали с началом мобилизации не случайно: одно дело – отправлять новобранцев на фронт, на котором месяцами «без перемен», совсем другое – если на фронте решается судьба всей кампании. Не менее сложно не заметить, как нынешняя частичная мобилизация сопровождается все тем же ворохом проблем, что и предыдущие кампании минувшего года. Все те же конфликты в военкоматах: искренне мотивированным и подготовленным к несению службы патриотам проще попасть на фронт в качестве бойцов добровольческих батальонов, в то время как военно-бюрократическая машина тратит время и ресурсы на потенциальных уклонистов и сограждан, польза от которых в зоне боевых действий стремится к нулю. Возникает закономерный вопрос о том, были ли вообще хоть в какой-то степени учтены аналогичные ошибки мобилизации в 2014 году? С момента, когда военкоматы впервые наполнили украинцам о гражданском долге и священной обязанности защищать Родину, прошло уже более 9 месяцев – но говорить о кардинальных изменениях в структурах Минобороны, отвечающих за призыв, пожалуй, рано. Народный депутат и командир добровольческого подразделения Семен Семенченко предлагает вообще отказаться от мобилизации тех, кто не желает или морально не готов воевать – пусть уж у них появится легальная возможность избежать призыва, перечислив соответствующую сумму на содержание желающих выступить на защиту страны. С учетом никуда не давшегося уровня коррупции, предложение имеет право на существование: где, как ни в Украине сложилась уникальная ситуация, при которой взятки военкомам предлагают не только «уклонисты», но и искренние патриоты? И здесь сложно не затронуть еще один вопрос – о честности во взаимоотношениях между государством и людьми, готовыми от его имени жертвовать собственными жизнями. Не единожды озвученное последними требование – называть вещи своими именами: не бывает антитеррористических операций с регулярным использованием систем залпового огня. Раньше невозможность введения военного положения власть объясняла необходимостью провести выборы (сначала президентские, потом парламентские), сегодня – необходимостью получать международную финансовую помощь: мол, МВФ не даст ни цента воющей стране. Искренность подобных аргументов остается на совести представителей государства. С точки зрения закона В этой связи массовое распространение в соцсетях получили формы заявления об отказе от мобилизации – противники ее проведения в нынешнем виде (а среди них и те, кого крайне сложно заподозрить в работе на «иностранные разведки») упирают на то, что необходимым условием мобилизации является именно введение военного положения. Но сложность ситуации заключается еще и в том, что законодательство как раз и не дает однозначного ответа на вопрос о том, насколько связаны эти процессы. Пункт 20 статьи 106 Конституции Украины гласит, что Президент Украины «приймає відповідно до закону рішення про загальну або часткову мобілізацію та введення воєнного стану в Україні або в окремих її місцевостях у разі загрози нападу, небезпеки державній незалежності України». В данном случае неясно, идет ли речь об одном решении, включающим в себя и объявление мобилизации, и введение военного положения, или два различных. Вопрос чисто филологический: слово «рішення» в украинском языке одинаково звучит и в единственном, и во множественном числе. Но существует и официальный перевод украинской Конституции на русский язык, согласно которому речь идет именно о «решении» - в числе единственном. Неплохой аргумент в пользу точки зрения, что мобилизация и введение военного положения – вещи, неразрывно связанные, если бы не одно «но»: заниматься подобным толкованием Основного закона уполномочен лишь Конституционный суд Украины. Впрочем, есть и профильные законодательные акты. Закон «Об обороне Украины» в статье 4 сохраняет все ту же двусмысленность: «У разі збройної агресії проти України або загрози нападу на Україну Президент України приймає рішення про загальну або часткову мобілізацію, введення воєнного стану в Україні або окремих її місцевостях» - перечисление через запятую оставляет повод для споров: о каком количестве решений идет речь. Но полную путаницу вносит ознакомление с законом «О мобилизационной подготовке и мобилизации». В первой же статье этого акта сказано, что мобилизация – это «комплекс заходів […] в умовах особливого періоду». А вот определение «особливого періоду»: «особливий період – період функціонування національної економіки, органів державної влади, […] Збройних Сил України, інших військових формувань, […] який настає з моменту оголошення рішення про мобілізацію (крім цільової)…». Круг, как видим, замкнулся: мобилизация вводится в особый период, особый период наступает после объявления мобилизации. Как представляется, у такой путаницы есть вполне прозаическое объяснение: соответствующие законы принимались парламентом в то время, когда государство (да и общество) банально не верило в то, что их когда-либо придется применять на практике. Отсюда – и небрежное отношение законодателей (шла бы речь о депутатских льготах или распределении полномочий между ветвями власти – нардепы «рубились» за каждую запятую). Странно и то, что правки в законы о мобилизации и обороне принимались в 2014 году (обстоятельства заставили), но не коснулись именно этих, безусловно фундаментальных, положений. К вопросу о цифрах Еще один «мобилизационный» момент, раскалывающий общество – количественные параметры призыва под знамена. Почему речь идет именно о 100 тысячах? Как обоснованна именно такая цифра? Ответ на этот вопрос упирается в «военную тайну», но по опыту функционирования государственных органов можно предположить, что «круглые и красивые цифры» в устах политиков и чиновников обычно появляются с потолка – как, примеру «сто украденных миллиардов». Тем более, что ранее тем же государством была запущена в оборот другая цифра: в АТО принимает участие около 40 тысяч представителей силовых ведомств. Дело не в том, много это или мало, – государство уже показало свою неспособность качественно снабжать и такое количество (без поддержки со стороны волонтеров), потянет ли оно в два с половиной раза большее? Естественно, некая часть из уже задействованных 40 тысяч будет демобилизована – но именно часть. Да и не имеет ни малейшего смысла с военной точки зрения распускать по домам всех солдат, получивших бесценный боевой опыт. С экономической же точки зрения картина вырисовывает еще более мрачная: сто тысяч человек будут изъяты из сферы производства и переведены в сферу потребления. Успокаивающие объяснения министерства соцполитики о том, что военная служба в какой-то мере решит проблему безработицы, просто смехотворны. Даже если бы все безработные украинцы были экономически пассивны и выживали лишь за счет государственной помощи, расходы на содержание безработного не идут ни в какое сравнение с расходами на содержание бойца на фронте. Не говоря уже о том, что трудоустройство демобилизованных скорее всего останется их личной заботой. Бессмысленно оспаривать саму необходимость мобилизации – но если ее проведение лишь усугубляет кризис доверия между государством и обществом, то возникает вопрос, в какой степени такая мобилизация вообще поможет фронту? | |
Категория: news » Украина | Просмотров: 2052 | | |
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.